Восстановив свои силы, я загорелся желанием увидеть Эрефину и доказать ей, что я вернулся вопреки всякой вероятности, пусть даже в этой гротескной форме. Я пытался связаться с ней, но ответа не получил. Все мои тайные послания пропадали впустую – если бы я не видел ее порой в говорящем зеркале, я мог бы подумать, что она умерла. Я стал предполагать, что родным Эрефины удалось настроить ее против меня. За годы моего отсутствия произошло многое. Очередная Война Цветов закончилась, Фиалок, как я и предвидел, истребили всех до единого, и Новым Эревоном теперь, правили шесть семей, а не семь – но все-таки времени, по эльфийским меркам, прошло не так много, чтобы любовь, подобная нашей, могла угаснуть без следа. Я решил, что должен вырвать ее из этого проклятого семейства и рассказать ей о том, как я ради нее преодолел законы самого пространства и времени.

Но действительность не посчиталась с моими планами.

Любимая, доставленная ко мне моими наемниками, вела себя так, будто время, проведенное нами в разлуке, изменило всё – вещь невозможная у живущих веками эльфов! Я не мог показаться ей в своем новом облике и скрывался под плащом и маской, точно какой-нибудь Призрак Оперы, что вызывало в ней подозрения, несмотря на все доказательства, которые я ей предъявлял. Она желала знать, как я выгляжу – может быть, я вовсе не Эйемон Дауд, а подлый Устранитель, задумавший втянуть ее в какую-то интригу. Я велел привезти ее в День, в старый мой дом, который занял снова под другим именем. Я надеялся, что это оживит в ней воспоминания о нашей любви, но скоро понял, что случилось нечто ужасное. Ее родители нашли чародея, который промыл ей мозги и внушил, что она меня больше не любит. И это после всего, через что мне пришлось пройти! Это была страшная ночь. Я добивался, чтобы она признала, что это действительно я, и вспомнила обо всем, а она утверждала, что я хочу ее обмануть, говорила, что она устала, боится и хочет домой. Домой! К тем самым зловредным Цветам, которые так старались разлучить нас!

«Господи, да он и впрямь ненормальный, – подумал Тео. – Не может допустить даже мысли, что она попросту разлюбила его».

– Наконец я отчаялся и открылся ей. «Вот что я сделал ради тебя! – кричал я. – Вот пытка, которую я терплю ежедневно, лишь бы остаться в твоем мире!» Напрасно я поступил так. К правде она не была готова. Она разразилась криками и хотела убежать. Я был вынужден остановить ее – не силой, поскольку это тело такой способностью не обладает, но чарами, которые нашел в обширной библиотеке Устранителя. Думаю, я несколько поторопился – прими во внимание мою усталость, сердечные муки и то, что мастерством Устранителя я тогда еще плохо владел. Я заставил ее утихомириться и стать послушной, но это далось мне страшной ценой.

– Какой? – спросил долго молчавший Тео.

– Сделай шаг вперед и взгляни направо, – со вздохом ответил Дауд. – Видишь вон тот ларец?

– Вижу, – сказал Тео, разглядев в ближней куче хлама черный сундучок размером примерно фут на фут.

– Открой его. Смелее – ничего опасного там нет.

Тео осторожно взял в руки неожиданно тяжелый ларец и медленно поднял крышку. Внутри на темно-сером бархате лежала белая мраморная маска – женское лицо, исполненное покоя и безмятежности. Модель, кем бы она ни была, поражала неземной красотой.

– Не понял...

Каменные глаза открылись, губы искривились от ужаса, и маска издала вопль. Перепуганный Тео выронил ларец, тот упал на бок, и вопль стал еще громче.

– Закрой! – вскричал Дауд. – Закрой крышку!

Тео в жизни не слышал ничего страшнее, чем этот полный ужаса визг. Он зажал уши руками, чуть не плача, и наконец ухитрился захлопнуть крышку ногой.

– Она так редко просыпается, – дрожащим голосом сказал Дауд. – Я не думал, что...

– Господи, да что же ты с ней такое сделал?

– Я не нарочно. Чары, которыми я хотел ее успокоить, почему-то парализовали ее, а в попытке пробиться к прежней Эрефине я извлек из тела ее дух, который уже не сумел вернуть обратно. Не смотри на меня так – я старался! По-твоему, я хотел этого? Да что там, разве ты можешь меня понять... Вскоре ее родные нас выследили, и пришлось мне бежать, захватив с собой ее дух. Тело ее в отличие от моей смертной оболочки живет до сих пор. Родные поместили эту пустую скорлупу в загородную лечебницу, но настоящая Эрефина со мной. – Дауд надолго умолк, точно забыл свою хорошо подготовленную речь. – Я спас ее, – вымолвил он наконец, – и когда-нибудь снова соединю дух и тело...

– Ты хренов монстр, известно это тебе? Спас он ее, как же! Ты ее с ума свел, а потом загнал в паршивую маску!

– Послушай, ты не понимаешь...

– Очень даже хорошо понимаю! – Тео решительно двинулся к углу, где сидел Дауд. – Ты и мне хотел помочь таким же манером? Нет уж, спасибо. Дурак я был, что стоял тут и слушал тебя. А ну выходи оттуда! Выходи, или я сам тебя вытащу!

– Ни с места, мальчишка! – истерически завопил Дауд. – Я тебя предупреждал!

Мандрак перехватил Тео на полпути к цели, но он все-таки рассмотрел немного бывшего Эйемона Дауда, который пытался уползти от него еще дальше в тень, как нетопырь с перебитыми крыльями. Увиденное выглядело как куча слизи, сухих листьев и полуобглоданных куриных костей, но даже это не могло описать всей невозможности подобного существа. Больше всего поразило Тео то, что осталось от лица Дауда – лоснящаяся бесформенная глыба, где единственной человеческой чертой были глаза, полные ужаса, стыда и горя. Тео не сдержал своего отвращения и отскочил прочь еще до того, как рука мандрака опустилась ему на плечо.

– Я же сказал, чтобы ты не подходил ко мне, – кричал Дауд. – Я тебе запретил! Убил бы тебя за это!

– За то, что я видел, во что ты превратил сам себя?

– С-сам себя? – Дауд говорил так, словно ему трудно было дышать. – Как т-ты можешь говорить такое, мальчишка? Разве я сам себя отправил в изгнание? Сам себя обманул?

– В общем, да. – Тео теперь на все махнул рукой. – К черту все это и тебя заодно. Скажи, что собираешься делать со мной, и хватит.

Дауд чуть-чуть успокоился.

– То же самое, что сделали бы Чемерица с Дурманом, попадись ты им в руки. Ты, как наследник Фиалки, обладаешь неким ключом, который, по их мнению, откроет им доступ к неисчерпаемым запасам энергии, заключенной в человеческих душах. Мне ни к чему сводить наш старый мир с ума – столько энергии мне не требуется, – но я должен воспользоваться тем же ключом, чтобы вернуть жизнь Эрефине и какое-то подобие нормальности себе. Прости, Тео. Я не Чемерица и постараюсь по возможности не причинить тебе никакого вреда.

– Какой еще ключ, псих ты чокнутый? Нет у меня никакого ключа, за которым вы все гоняетесь. Ни ключа, ни волшебной палочки, ни долбаного кольца – ничего! – Тео беспомощно дергался в тисках мандрака.

– Мы не можем этого знать, пока я тебя не обследую. Пойми, это только честно после всего, что они сделали со мной и с Эрефиной. Поэтому я и притворялся, что разыскиваю тебя по их поручению, хотя прекрасно знал, где тебя искать. Чемерица нуждался во мне, а я в нем. Общаясь с ним, я потихоньку черпал от него ресурсы и сведения, пока не узнал почти все, что мне было нужно.

– Выходит, ты ничем от него не отличаешься, так или нет? – Тео плюнул на пол. – Ах да, забыл – ты постараешься не прикончить меня, добывая необходимое.

– Я не Чемерица, – холодно повторил Дауд. Он снова забился в угол и принял вид бесформенной тени. – Все эти ужасные вещи я делал из-за любви.

– Страшнее ты сказать ничего не мог.

Другой мандрак отделился от стены и вышел на свет. Тео был уверен, что Дауд, сытый по горло его обвинениями, сейчас прикажет своему рабу в лучшем случае избить его до полусмерти, но мандрак вдруг согнулся, словно в поклоне, и начал разваливаться на куски самым нереальным образом, как в мультфильме. Еще немного, и здоровенные бледные ломти покатились по полу.

– Какого черта... – успел вымолвить Тео, и в комнату вались вооруженные констебли в доспехах для подавления мятежей и в граненых очках, с осиными автоматами, наставленными на Тео и на угол, где сидел Дауд. За ними вошли еще двое в штатском, один чрезвычайно высокий и тощий с чем-то вроде светового бича в руке, другой знакомый до боли.